|
|
1-2-3-4-5-6-7
На протяжении ста с лишним лет искусство Айвазовского привлекает внимание мировой общественности, пользуется любовью знатоков искусства и вызывает удивление у профессионалов-художников. Много раз возникал вопрос — как же создает он свои произведения? Вокруг его имени еще при жизни слагались легенды; одни пытались объяснить его мастерство известными только ему приемами живописи, другие — необыкновенную яркость колорита его картин и иллюзорность световых эффектов какими-то трюками, вроде лампы, поставленной за холстом, а то просто искали разгадку в необыкновенных красках, которыми пользовался Айвазовский, и в особом способе смешивания их на палитре. Подобные легенды живы и в наши дни.
Поэтому вопросы, относящиеся к технике живописи и материалам, непосредственно связанные с творчеством такого популярного художника, как Айвазовский, не могут быть обойдены при исследовании его искусства.
Прежде всего надо отметить, что сам Айвазовский никогда не делал секрета из своего искусства. Он охотно демонстрировал его, работая в присутствии учащихся или отдельных любителей живописи. По отрывочным записям современников и самого Айвазовского, а также в результате изучения его произведений удалось составить довольно полное и ясное представление, как создавал Айвазовский свои картины, к каким техническим приемам он прибегал и какими материалами пользовался при работе.
У такого мастера, как Айвазовский, безусловно был твердо установившийся, глубоко продуманный процесс творчества, при котором отдельные стадии работы чередовались в строго последовательном порядке. Без этого совершенно невозможна была бы та быстрота, с какой он писал свои картины.
В огромном творческом наследии Айвазовского нет незавершенных произведений, за исключением одной картины, работа над которой была прервана смертью художника. Эта картина облегчает понимание метода работы Айвазовского. Являясь типичной для последнего периода его творчества, она наряду с другими сведениями дает известное основание для обобщающих заключений о всей многолетней творческой практике Айвазовского. Хотя в технике его живописи с годами произошли значительные изменения, это существенно не отразилось ни на его последовательности процесса работы, ни на его методе.
Последовательность процесса работы над картинами у Айвазовского была иной, чем у многих выдающихся русских академических мастеров начала XIX века, и даже иной, чем у Брюллова, которому во многом обязан был Айвазовский в своем развитии и с творчеством которого у Айвазовского было много точек соприкосновения. В процессе работы над незаконченной картиной Брюллова «Спящая Юнона и Парка с младенцем Геркулесом» (Третьяковская галерея) есть общие черты с работой Айвазовского над картиной «Взрыв корабля». В ней Брюллов, доведя до предельной завершенности живопись обнаженной фигуры Юноны, намеком обозначил фигуру Парки с Геркулесом и оставил белым холст в правой половине картины.
Примерно в такой же последовательности создавалась последняя картина Айвазовского. Он детально проработал центральную, основную сюжетную часть картины — Корабль, объятый пламенем, и едва наметил все остальные ее части.
В такой последовательности работы есть своя логика. Доведя сюжетный центр картины до максимальной завершенности, художник рассматривает все остальное как дополнительный, сопровождающий основную идею и зрительный центр картины аксессуар и доводит выполнение этих частей до той стадии завершенности, какая нужна для поддержания и усиления значимости сюжетного центра картины.
Такой процесс работы был усвоен Айвазовским еще в молодости, и он, бесспорно, был подсказан ему крупным мастером (скорее всего Брюлловым). Дойти до него самостоятельно Айвазовский на ранней стадии своего развития, исходя из опыта Воробьева, Таннера и даже Щедрина, не мог, хотя интуиция Айвазовского в освоении этого метода играла, бесспорно, решающее значение. Это сказалось уже в молодости, когда он был командирован с академической скамьи на два года в Крым и работал в Феодосии. Делясь в письме своими наблюдениями с В.И. Григоровичем, Айвазовский, посылая в Академию картину «Лунная ночь в Гурзуфе», писал: «Если он [зритель] станет перед картиной. «Лунная ночь», и обратит главное внимание на луну, и постепенно, придерживаясь интересной точки картины, взглянет на прочие части картины мимоходом, так назову, и сверх этого, не забывая, что это ночь, которая нас лишает всяких рефлексий, то подобный зритель найдет, что эта картина более окончена, нежели, как следует...»1.
Хотя в этом отрывке письма речь идет не о процессе создания картины, а о том, как ее надо смотреть, в нем достаточно ясно отражена и последовательность создания картины. Он сам рассказывает, что считает главным в картине, что второстепенным, и этим как бы вводит нас в процесс создания картины.
Очевидно, уже в те годы указывали Айвазовскому, что он не заканчивает своих картин так, как это было принято. Это и вызвало его замечание, что «картина более окончена, нежели как следует...»
Немного позднее, в 1842 году, когда в Академии были выставлены картины Айвазовского, присланные из Италии, автор критической статьи о выставке В. Б. Н., высоко оценивая дарование Айвазовского, между прочим высказывает и свои критические замечания по поводу выставленных картин Айвазовского. Он пишет: «Все внимание свое сосредоточивает он [Айвазовский] на каком-нибудь преобладающем эффекте, и все остальное занимает у него уже второстепенное место. От этого его картины и должны производить сильное впечатление на зрителей...»2.
Все это говорит о том, что по своим взглядам на законченность художественного произведения Айвазовский даже в 40-х годах стоял ближе к концу XIX века, чем к его началу.
Очень хорошо, с профессиональным пониманием мастерства рассказано о процессе создания Айвазовским картины «Лунная ночь на море», написанной в Одесском художественном училище. Автор статьи в одесской газете, вероятно преподаватель Художественного училища, присутствовал при работе над ней.
«Темою картины И. К. избрал свежевиденную им при проезде из Крыма в Одессу лунную ночь на море. Картина будет на днях поставлена на выставке картин профессора Айвазовского и потому не нуждается в описании. Но тому, кто видел самое письмо и постепенно, хотя быстро, переходил от одной части к другой, картина становится еще дороже и ближе по тому душевному настроению, которое в ней выражено. В письме художника столь же удивительно, как ясен был ему до написания весь образ картины, та уверенность, с которою мешались краски на палитре. Легко и быстро углублялся воздушный фон, и выступали на нем легкие перистые облака, как будто любовно стеснившиеся около луны. Вот затеплилась луна, и мелко, дробными каплями света осветились облака, внизу загустели темные тучи. Их перерезала легкая, светлая полоса; самое трудное и тонкое дело письма — небо — было кончено. Море разом и с нескольких сторон приходило в гармонию с ним: светлела зеленоватая и лиловая даль, и по ней загорелось отражение луны. Сильными массами наложена сразу одна волна, толстою же кистью другая налево. Началась вновь работа соглашения; И.К. писал и отходил от картины, вглядывался и быстро писал вновь. Его впечатление, видимо, воплощалось, и, окончив картину, художник был ею доволен. Картина была написана от часу до четырех часов пополудни. Мы вполне сочувствовали тем оглушительным рукоплесканиям, которые долго повторялись. Многие из нас, так сказать, сроднились с картиною и как будто сами в ней участвовали. Это был истинный праздник для школы, ее преподавателей и художников Одессы»3.
И это описание свидетельствует о том, что Айвазовский начинал работу с самого основного сюжетного зерна картины, которое было зрительным центром ее, и, только выразив основную мысль, он переходил к второстепенным частям картины и быстро заканчивал их «толстою кистью», подчиняя все зрительному и смысловому центру.
1 Государственная Публичная библиотека имени M.Е. Салтыкова-Щедрина, ф. М.Л. Вакселя, ед. хр. № 57.
2 «Отечественные записки», 1842, т. 25, отд. II, стр. 25.
3 «Одесский листок», 1886, № 95.
Предыдущая глава
1-2-3-4-5-6-7 |