|
|
1-2-3-4-5-6-7-8-9
Желание Айвазовского поселиться в Феодосии после того внимания, какое ему было оказано в столице по возвращении из командировки, на первый взгляд ничем не было оправдано.
Художник, казалось бы, оставлял в Петербурге все, что для большинства его современников было стимулом к работе: он оставлял друзей, ценителей его искусства, обеспеченные заказы, славу, почет и материальное благополучие. Всем этим он пренебрегал ради возможности жить и работать вблизи моря, дававшего ему бесконечную смену впечатлений, жить в родном краю.
Надо вспомнить, что еще в 1838—1839 годах Айвазовский, тоже вопреки решению Совета Академии (пославшего его на два лета в Крым, с тем чтобы на зиму он возвращался в Петербург), сумел все изменить по-своему и провел в Крыму полностью все два года.
Айвазовский, очевидно, не столько тяготился северной природой, сколько обязанностью быть художником, выполняющим заказы для двора. Внешне это его настроение ни в чем не проявлялось. Он был почтителен с начальством Академии художеств и морского штаба.
На деле же Айвазовский последовательно проводил «свою линию» и, надо отдать ему справедливость, делал это с большим тактом, настойчивостью и дипломатической ловкостью.
Собираясь покинуть Петербург, Айвазовский построил в Феодосии дом, который надолго стал лучшим украшением города. Переселение Айвазовского в Феодосию, конечно, не было обусловлено только его стремлением жить на юге. При желании он мог бы жить еще значительное время в Италии в годы командировки, как жили там С. Щедрин или А. Иванов, он мог бы поселиться в более живописных местах Крыма — в Алупке, Ялте, Гурзуфе. Однако он избрал родной город и прожил в нем всю жизнь.
Это не был местный, узко понимаемый патриотизм: живя в Феодосии, Айвазовский не раз проявлял широкую заинтересованность в благополучии и успехах России, которые в меру сил стремился умножить и распространить своим искусством.
Его привязанность к родному городу была совершенно бескорыстной. Айвазовский и сам ощущал суровую скупость окружающей природы и хорошо знал, какое впечатление она производит на северян. Однажды, приглашая к себе гостя, он написал: «...очень буду рад, если Вы посетите нашу Феодосию, которая после южного берега производит на всякого грустное впечатление»1.
Под влиянием крымской природы он впервые почувствовал влечение к искусству, и, где бы он ни находился, как бы заманчивы ни были перспективы жизни в столице, он всегда и неуклонно стремился в Крым.
В Феодосии Айвазовский написал основную массу своих картин. В этом тихом городе он создал самые выдающиеся свои произведения: «Девятый вал», «Черное море», «Среди волн». Он был коренным жителем Феодосии. В одном из писем П.М. Третьякову он так и пишет: «Мой адрес — всегда в г. Феодосии».
Связь с Крымом нашла самое яркое отражение в творчестве Айвазовского: и в том, что он больше всего любил и чаще всего изображал Черное море, и в том, что он первый в живописи показал черноморский крымский пейзаж не как видовую картину, а почувствовал и передал мощь морской стихии, величие и безбрежность морских и степных просторов. Эта природа впервые покорила его детское воображение, и она же питала его творчество на протяжении всей жизни.
Айвазовский не мыслил творческой работы вне Крыма. Как-то он сказал : «Это чувство или привычка — моя вторая натура. Зиму я охотно провожу в Петербурге... но чуть повеет весной — и на меня нападает тоска по родине, меня тянет в Крым, к Черному морю»2.
Это был лишь один из поводов, но это была и официальная версия, объяснявшая и оправдывавшая его уединение. У художника были и другие, более веские мотивы, о которых он должен был умалчивать в свое время.
На решение Айвазовского постоянно жить и работать в Крыму безусловно повлияла судьба великих современников его, задыхавшихся в казарменной атмосфере столицы николаевской империи.
В немногие годы жизни в Петербурге Айвазовский был свидетелем гибели Пушкина. Он хорошо знал, как всю жизнь боролся за свое искусство Глинка, гениальность которого была официально признана лишь много лет спустя после его смерти. Он был свидетелем печального угасания Брюллова. Он знал, как был погублен нищетой и непосильной работой Федотов, как Николай I запретил писать и рисовать Тарасу Шевченко, каким издевательским отношением правительственных кругов был встречен в Петербурге великий художник А. Иванов. В большинстве это были духовно и творчески дорогие ему люди; в близком общении с ними прошли его юношеские годы, пример их творческого труда вдохновлял его искусство. Их гибель прошла перед его взором, и это должно было глубоко ранить его сознание и оставить неизгладимый след в его молодой душе.
Смолоду Айвазовский был принят в семьях, близких к участникам декабрьского восстания, и встречался с опальными декабристами. О них он вспоминал с глубоким уважением и теплым чувством. Их судьба должна была волновать его, тем более что с первых лет жизни в Петербурге он на себе испытал грубый произвол и бессмысленную жестокость николаевской деспотии, едва не погибнув по клевете Таннера. В глубокой старости Айвазовский, участвуя на собрании, посвященном пятидесятилетию со дня смерти И.А. Крылова, рассказал, как великий баснописец принял участие в его судьбе и спас его от бессмысленного царского гнева. Айвазовский закончил свою речь словами: «Этого я не забыл и никогда не забуду»3.
Поеледовательность и непреклонность, с какими Айвазовский с ранней молодости, в течение всей жизни стремился в Феодосию, наводят на мысль, что он, опасаясь трагической судьбы многих выдающихся русских людей николаевской эпохи, искал спасения в далекой Феодосии; не в этой ли связи он сказал однажды на закате своей жизни: «Счастье улыбнулось мне».
Для Айвазовского было большой удачей, что он сумел избегнуть тяжелой доли многих современников и не менее тягостной необходимости быть придворным художником. Он сумел претворить в жизнь мечту лучших людей своего времени, искавших свободной, независимой трудовой жизни.
Стремление уйти подальше от николаевского Петербурга звучит в интонации одной фразы из письма, написанного Айвазовским вскоре по приезде из заграничной командировки: «В Академии творятся самые отвратительные интриги...»4.
В стремлении Айвазовского поселиться в Феодосии нет ничего неожиданного. Многие выдающиеся русские люди того времени старались задержаться за границей во время командировок, а Брюллов, когда все сроки возвращения его в Петербург прошли, с нескрываемым страхом говорил об этом. А.С. Пушкин сообщил из Москвы, что Брюллов «едет в Петербург скрепя сердце; боится климата и неволи. Я стараюсь его утешить и ободрить, а между тем у меня у самого душа в пятки уходит, как вспомню, что я журналист»5.
Дом Айвазовского, построенный около 1845 года6, находится на самом берегу моря. Фасад его очень приятно выделяется среди городских построек спокойными формами, хорошо прорисованными наличниками окон и дверей. Во втором этаже по фасаду, выходящему к морю, расположены с небольшими интервалами три парадных зала, предназначенных для приемов. Во двор обращены небольшие жилые комнаты и помещения для гостей. В нижнем этаже были столовые, буфетные и еще ряд помещений и коридоров. Они низки, тесны, перебиты арками, сводами, но вся композиция их так ярка и самобытна, что вполне искупает допущенные при проектировании неудобства и конструктивные несуразности.
1 Из письма И.К. Айвазовского А.В. Киркевичу от 4 октября (1890 года). Архив музея Л.Н. Толстого.
2 «Русская старина», 1878, т. 22, стр. 443.
3 Ю.А. Галабутский, Айвазовский в Феодосии, «Исторический вестник», август 1904 г., стр. 525—526. Ю.А. Галабутский с 1886 года был преподавателем литературы в Феодосийской гимназии. В 1879 году за участие в антиправительственной деятельности был выслан из Феодосии. Автор книги застал его в послереволюционные годы глубоким стариком. Несмотря на возраст, он преподавал в Феодосийском учительском институте, живо интересовался советской литературой, был активным членом Краеведческого общества и в 1925 году с большим интересом участвовал в проведении торжественного заседания в Картинной галлерее, посвященного двадцатипятилетию со дня смерти И.К. Айвазовского, прочитав на этом заседании свои воспоминания о художнике.
4 «Вестник изящных искусств», 1887, т. 5, стр. 415.
5 А.С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. 9, М., изд-во «Правда», 1954, стр. 151.
6 Длительное время считалось, что дом и мастерскую Айвазовский построил в 1845 году. Основанием этому послужила статья Кукольника в 1846 году о том, что Айвазовский строит дом в Феодосии. Никаких других указаний на дату постройки пока не обнаружено. Но, судя по тому, что в 1846 году он, устраивая большой праздник в Феодосии в связи с выставкой своих картин и десятилетием творчества, устраивает их в других помещениях (выставку — в доме К.С. Потемкина, а праздник — на даче генерала Котляревского), надо полагать, что и в 1846 году этот дом еще не был построен. Наиболее вероятной датой постройки феодосийского дома и мастерской следует считать 1848 год, так как в письме к неизвестному лицу, сообщая о своей женитьбе, Айвазовский пишет, что 5 или 10 августа выезжает в Крым на постоянное жительство.
Предыдущая глава
1-2-3-4-5-6-7-8-9 |